Концы в воду

Когда стало известно, что суд по делу о гибели буровой «Кольская» будет проходить на Сахалине, кто-то испытал шок, кто-то удивление и только родным погибших стало, похоже, окончательно понятно, что справедливое решение в этом процессе сродни чуду. Три года прилагалось максимум усилий для того, чтобы стереть само название СПБУ «Кольская» из человеческой памяти. Трагедия, унесшая 53 жизни, произошла по халатности владельцев буровой, но, кажется, только родные погибших понимают, что это может повториться.

Полтора года назад СеверПост публиковал материал о том, что потерявшие любимых и близких люди ждут суда и справедливости. Теперь, когда этот самый суд так близок по времени и так далек по расстоянию от Мурманска, мы возвращаемся к этому разговору.

- То, что суд пройдет на Сахалине, это ожидаемое для Вас решение?

- Да, мы предполагали, что суд могут назначить на Сахалине. Это очень нехороший для нас вариант, так как трудно будет попасть на заседания суда. А ведь суд назначен не просто на далёком Сахалине, он назначен в небольшом городке Поронайск, что в 300 км от ближайшего аэропорта, - говорит Дмитрий Свистунов, сын судового врача СПБУ «Кольская» Николая Свистунова.

- Определить местом суда отдаленный поселок на Сахалине - это решение логично укладывается в канву действий СК по прикрытию тех людей, которых я считаю основными виновниками гибели буровой. Дело в том, что большинство сотрудников АМНГР, которые могут пролить свет на события, связанные с «Кольской», находятся тут, в Мурманске. Это коллеги, друзья, родственники погибших. Они могут рассказать много о событиях тех дней. Многие бы обязательно посетили заседание суда. Можно было бы рассчитывать на привлечение множества свидетелей. Но если следствие хочет «отмазать» Мелехова и Васецкого – то лучшего места для келейного суда, чем дальний поселок на Сахалине, просто не сыскать, - уверена Наталья Дмитриева, дочь погибшего капитана буровой Михаила Терсина.

Что характерно, перенос суда на Сахалин считают издевательством над родными погибших не только в Мурманске или Санкт-Петербурге, но и в Магадане и самом Сахалине:

- Если бы суд проходил в Южно-Сахалинске, это ещё можно было бы понять... Так как расследование трагедии с СПБУ «Кольская» проводил Главный Сахалинский следственный отдел на транспорте под руководством Хайбриева Д.Ф. (позже дело было передано в  Дальневосточное следственное управление на транспорте Следственного комитета Российской Федерации - Прим. ред.) Но суд назначили в городе Поронайске Сахалинской области, что меня, честно говоря, шокировало... Я лично узнала об этом факте из средств массовой информации, меня как потерпевшую не уведомили об этом... Складывается мнение, что это сделано намеренно, так как основная часть потерпевших не смогут присутствовать на суде, и слушание пройдет по-тихому, - говорит Ольга Смирнова, дочь мастера буровой Сергея Салтаева.

- На Ваш взгляд, чем продиктовано такое решение?

- На мой взгляд, это решение продиктовано только одним: желанием провести суд подальше от лишних глаз, не будоражить общественное мнение, заставить страну забыть о трагедии «Кольской». Формально Поронайск является ближайшим к точке гибели платформы населенным пунктом, но можно следовать не букве, а духу закона, который позволяет перенести рассмотрение дела в суде туда, где «совершено большинство расследованных по данному уголовному делу преступлений или совершено наиболее тяжкое из них». Совершенно очевидно, что зимняя буксировка «Кольской» планировалась не в Поронайске, а в Мурманске, где находился оперативный штаб АМНГР, руководители которого сейчас назначены обвиняемыми – поэтому перенос слушания дела в Мурманск был бы вполне логичным. Но в Мурманске за ходом судебного процесса гораздо легче будет следить СМИ, потерпевшим, которые смогут попасть на заседания – а именно этого и хотят избежать власти, уже три года замалчивающие истинные причины гибели «Кольской» с экипажем, - говорит Елена Богуш, жена старшего механика Ильи Карташева.

- Если на той же карте соединить Поронайск и место затопления Кольской прямой линией, то расстояние вдоль этой линии составит 380 км! Никто и ничто, что когда-либо было связано с «Кольской», не приближалось к Поронайску ближе, чем на эти 380 км! Вот и получается, что по закону всё правильно, а на деле более абсурдного решения, чем суд в Поронайске, трудно себе представить! Ну почему хотя бы не в Южно-Сахалинске? Там живут родственники четверых погибших на «Кольской», а это уже реальная связь с трагедией по сравнению с той, что выявляется при помощи карты и линейки! – говорит Дмитрий Свистунов.

Родные погибших объединяются в попытке не столько вместе противостоять всему тому, что на них обрушилось, сколько чтобы сохранить память о тех, кто погиб. Многие из них уже не верят в то, что удастся «пробить систему» и переломить ситуацию, когда закон работает в интересах большой корпорации.

- Вы поддерживаете связь с родными погибших из других регионов?

- Да, поддерживаю. Особенно меня «порадовали» действия юриста родственников работников с Дальнего Востока, погибших на буровой, не получивших никаких выплат по отраслевому соглашению. Я недавно узнала, что они получили компенсацию за своих погибших 400 тысяч, при том что АМНГР выплатила 500. Мало того, что эта сумма в 500 тысяч делает сопоставимой потерю близкого человека с пропажей подержанной автомашины, так еще и юрист за свои «чудо-способности» обобрал людей на пятую часть этой суммы, - рассказывает Наталья Дмитриева.

- Я общаюсь с несколькими родственниками погибших из других регионов – в основном это те, кто подписал соглашение с адвокатом, чтобы добиться соблюдения законности в деле «Кольской». Для меня дорогого стоит, когда звонит человек с другого конца страны, с которым мы знакомы только по имени и небольшой переписке в группе, говорит: «Надо бы поговорить, могу на этой неделе прилететь», – и прилетает, и оказывается, что мы так хорошо понимаем друг друга, словно знали друг друга всю жизнь. Нас объединило желание добиться настоящего расследования и наказания истинных виновных. Добиться даже не справедливости, ибо ее каждый понимает по-своему, а просто соблюдения закона, - говорит Елена Богуш.

- Планируете ли Вы присутствовать на суде, участвовать в заседаниях? На Ваш взгляд, это вообще возможно?

- Да, я и другие родственники погибших планировали присутствовать на суде. Другой вопрос, насколько это возможно в свете последних новостей. Ведь приехать в Поронайск будет проблематично даже для тех из нас, кто живёт в Южно-Сахалинске! Поезд идёт 6 часов в одну сторону, всего 2 поезда в день, один прибывает в час ночи, другой в 4 утра. Ну, или на машине 300 километров в одну сторону! Родственники погибших из Магадана сетуют, что им прилететь на Сахалин можно только через Хабаровск. А билеты из Магадана в Хабаровск стоят дороже, чем из Магадана в Москву! Самой сложной будет дорога к месту суда для мурманчан. А ведь в Мурманске проживает большинство родственников погибших! Самый дешевый билет от Мурманска до Южно-Сахалинска стоит 13000 рублей в одну сторону (это если покупать сильно заранее и если повезёт). Дорога займёт 29 часов! Плюс 6 часов до Поронайска, итого 1 сутки и 11 часов только на дорогу в одну сторону. В общем, при таком раскладе участие родственников погибших в судебном процессе сводится к минимуму, - уверен Дмитрий Свистунов.

- Я пока не определилась. Все упирается в финансовый вопрос. Думаю одна из веских причин для СК «спрятать» суд на Сахалине – это как раз добиться, чтобы ни я, ни некоторые другие активные родственники ни в коем случае не попали на суд, - говорит Наталья Дмитриева.

Поронайск, выбранный в качестве места для суда, лишил родных погибших возможности принять участие в процессе, которого они ждали три года. Посмотреть в глаза тем, кого следствие назвало виновными и в зале суда услышать приговор, каким бы он ни был.

- Разумеется, в город Поронайск я не поеду. У меня дочь 11 лет, которую мне не с кем оставить. В тот же Мурманск можно было бы слетать на пару дней с ней вдвоем, там больше знакомых, у кого она могла бы остаться. А Поронайск… Оставив за скобками дальний путь и стоимость поездки, я просто не вижу в ней смысла. Быть статистами в спектакле, когда на скамье подсудимых будут лишь стрелочники? – спрашивает Елена Богуш. - Несмотря ни на что, мы хотим, чтобы наши интересы в суде были представлены – хотя до сих пор на все ходатайства и жалобы нашего адвоката мы получали одни отписки, и то с большим опозданием. Скажем, ответ следователя на ходатайство якобы потерялся по дороге в Москву из Хабаровска, и получили мы его не в течение 3 дней, как положено по закону, а спустя 5 месяцев, после нескольких жалоб в вышестоящие инстанции.

- Как Вы оцениваете ход следствия? На Ваш взгляд, следствию удалось определить всех виновных в трагедии?

- На мой взгляд, следствие сознательно уходит от вопроса о том, не было ли преступного и бездарного руководства компанией в момент планирования этой буксировки, и могла ли быть такая буксировка успешной в принципе. И старательно ищет все недочеты в действиях «пожарной команды» Лихвана, который совершенно случайно в этот момент оказался единственным морским специалистом в АМНГР. Такие действия следователей порождают универсальный способ ухода от ответственности руководителей: «На опасное время сбегай в Москву, а вместо себя оставляй подписанный приказ о возложении своих обязанностей хоть на дворника Васю, дай только указание ознакомить Васю. И без разницы, согласен Вася или нет, есть у него квалификация или нет!» - говорит Наталья Дмитриева.

- Дело попытались представить так: внезапно налетел шторм, пара нерадивых чиновников на берегу не поняли, что надо срочно принимать меры по спасению, два погибших капитана «Кольской» тоже ничего не поняли и мер не приняли – ну что ж, бывает.

- Все формальности были соблюдены: следователь несколько раз летал из Хабаровска в Мурманск через Москву, знакомил нас с ходом следствия, но любые вопросы, выходящие за рамки его версии событий, вызывали у него раздражение. Наши попытки выяснить роль и.о. гендиректора АМНГР Мелехова и его зама по флоту Васецкого, весьма удачно убывших в командировку на время буксировки платформы, ничего не дали – ну, не виноваты они, уехали, и знать ничего не знали, - говорит Елена Богуш.

У родных погибших накопилось слишком много вопросов, на которые следствие не дало ответов.

- В феврале 2012 года комиссия Ространснадзора, состоящая из 7 специалистов, определила круг виновных в гибели СПБУ «Кольская». В круг виновных вошли 7 человек, в первую очередь бывший и.о. гендиректора АМНГР Мелехов и его зам. по флоту Васецкий. Однако в ходе следствия была назначена новая экспертная комиссия, так называемая «комплексная технико-эксплуатационная экспертиза», состоящая только из двух экспертов и только в области судостроения. Эти эксперты, проанализировав разные аспекты аварии, в том числе невходящие в сферу их компетенции, сузили круг виновных до двух человек. Их вину теперь и будет рассматривать суд, хотя, по мнению большинства родственников погибших, их вина весьма второстепенна! – рассказывает Дмитрий Свистунов.

Это удивительно, но многие родные погибших на «Кольской» защищают тех, кто сегодня находится на скамье подсудимых:

- Насколько я помню, у заместителя начальника отдела - это даже не начальник отдела, а тем более не заместитель руководителя АМНГР - Лихвана никто не спрашивал согласия, никто не проверял наличие квалификации, даже толком в курс дела никто не ввел, но он следствием назначен главным козлом отпущения. А Лихван поступил как настоящий моряк, по правилу «если не я - то кто?» И действительно, на тот момент в здании АМНГР он был одним из немногих морских специалистов. То, что сразу после трагедии, по приезду Мелехова в АМНГР была «ночь перерисовывания документов», мне говорили не раз и не два. Но следствие это даже не проверяло, - говорит дочь капитана буровой.

- Вы смогли ознакомиться с материалами уголовного дела?

- Об окончании следствия было объявлено в ноябре 2013 года, материалы дела в Москве мы получили лишь через полгода после этого – в конце мая 2014 г. Следователь переснял около половины томов дела, сказав, что это основное и нам вполне достаточно. Когда мы решили воспользоваться своим законным правом и стали копировать недостающие материалы, следователь выразил крайнее неудовольствие и взял с меня и второй потерпевшей из Москвы подписку о неразглашении материалов уголовного дела. Не знаю, чем это можно объяснить, кроме мелкой мстительности, ведь больше ни с кого из потерпевших такой подписки не брали, а их около 80 человек. Другое дело, что разглашать-то особо нечего, ибо многие интересные вещи в уголовном деле отсутствуют – например, такие очевидные доказательства, как телефонные переговоры «Кольской» с Мурманском. На наше ходатайство об истребовании этих переговоров нам ответили просто: в деле есть электронная переписка, и этого достаточно. Ну а то, что в некоторых электронных письмах есть просьбы позвонить – разве это важно? – рассказывает о том, как велось следствие Елена Богуш.

- Насколько я знаю, что не всех потерпевших ознакомили с материалами дела, а это нарушения закона... Те родственники потерпевших, с которыми я общаюсь, так же, как и я, возмущены тем, что суд назначили в Поронайске, - рассказывает Ольга Смирнова.

- Ознакомилась не полностью, с фотографий страниц дела. На объективное решение суда по событию, которое прогремело на весь мир, в практически самом отдаленном поселковом суде нашей страны я верю слабо, - говорит Наталья Дмитриева.

- На Ваш взгляд, следствию удалось определить всех виновных в трагедии?

- Нет, следствию этого не удалось... – уверен Дмитрий Свистунов.

- Разумеется, нет, - согласна с Дмитрием Елена Богуш. - Очевидно, что следствие и не ставило (или ему не ставили?) такой цели, ибо оно ограничилось рассмотрением чисто технических факторов, приведших к крушению платформы. Все причинно-следственные связи остались за его рамками. Сразу катастрофы после я сказала, что считаю виновными высшее руководство «Газпрома», «Газфлота» и АМНГР, по поводу спасательной операции помимо АМНГР есть вопросы к МЧС и судам сопровождения. Материалы дела никак не убедили меня в обратном, скорее наоборот, подтвердили мое первоначальное мнение.

Когда «Газфлот» на следующий день после трагедии заявил о своей непричастности к ней, т.к. действие контракта заканчивается, когда платформа снимается с точки бурения и отправляется в буксировку – формально он был прав. Но если из выложенной в интернете переписки и.о. гендиректоров «Газфлота» и АМНГР следует, что по контракту снять экипаж с платформы было обязанностью заказчика, а обвиняют в этом гл.инженера АМНГР – это тоже правильно? Если график бурения «Кольской» был подписан зам.пред.правления «Газпрома», и уже было ясно, что бурить придется до зимы – это не имеет никакого отношения к вынужденной зимней буксировке? Если начальник платформы чудом дозванивается до МЧС, и там ему отвечают, что они не занимаются спасением на море и отправляют его в другую организацию – это тоже в порядке вещей? Список этот можно продолжать долго, в нашем ходатайстве было задано 16 конкретных вопросов, и мы не получили ответа на них, кроме обычных бюрократических отписок.

- На какое решение суда Вы рассчитываете?

- Вообще, само расследование этого дела, с моей точки зрения, - хорошо разыгранный спектакль, где следователь играл роль куклы, которую дергают за веревочки в нужный момент... А вот кто кукловод? А прекрасно понимаю, что виновные в этой трагедии люди высокого полета, а судят стрелочников, от которых мало что зависело в этой трагедии... И естественно, что от суда я ничего хорошего не жду… Суд это малая часть нашей коррумпированной российской системы, - уверена Ольга Смирнова.

- Рассчитывать на решение Поронайского суда я просто не рискую. Я не удивлюсь, если нашим стрелочникам дадут минимальный срок и освободят по амнистии к 9 мая – оно не за горами. Если все наши ходатайства и жалобы целенаправленно отфутболивали все, начиная от следователя и заканчивая Бастрыкиным, то мне трудно предположить, что поронайский судья на предварительных слушаниях – которые они обязаны провести после отказа в удовлетворении нашего ходатайства – решится вернуть дело прокурору, а судоводительскую экспертизу признать недопустимым доказательством. Ведь это будет означать, что следствие не справилось с поставленной задачей, а признать это невозможно. Пока еще сохраняется надежда, что рассмотрение дела будет перенесено в Мурманск, где у нас будет все-таки больше возможностей контролировать ход процесса, делать его максимально публичным.

- Я не юрист, все еще не знаю всех обстоятельств дела, поэтому не могу судить о степени вины каждого, могу лишь предполагать. Но дело не в тяжести наказания, а в его неотвратимости. А наше следствие сделало все возможное, чтобы отвратить его от виновных. Концы в воду – вместе с «Кольской», - говорит Елена Богуш.

- В сложившейся ситуации на многое рассчитывать не приходится. Суд может рассматривать уголовное дело только в отношении привлеченных следователем в качестве обвиняемых, то есть подсудимых. А на скамье подсудимых только двое «стрелочников», и всё, что может теперь суд, это наказать или оправдать их. Поэтому мы собираемся добиваться возвращения уголовного дела в прокуратуру, признания результатов «комплексной технико-эксплуатационной экспертизы» недопустимыми доказательствами, и проведения дополнительных следственных действий для привлечения к ответственности истинных виновных в гибели СПБУ «Кольская» и 53 членов её экипажа! – говорит Дмитрий Свистунов.